С XI века рыцари, отправляясь в Крестовые походы, задумывались не только о спасении души, но и о том, кому достанется их земное богатство — земли и замки — в случае, если им не суждено вернуться. Чтобы защитить интересы семьи, стали использовать правовые конструкции: рыцарь передавал доверенному лицу право управлять землей в пользу бенефициаров, обычно супруги и малолетних детей. Это стало прообразом первых трастов, получивших развитие в средневековой Англии.

Впоследствии институт траста оказался востребован и в других странах. Так, российские собственники в последние десятилетия активно прибегали к созданию иностранных частных фондов и трастов, в том числе с целью структурирования наследования, управления активами и их защиты. Это было связано с отсутствием в российском праве универсальных правовых механизмов, сочетающих все эти функции в рамках одного института.

С 2022 года в России началось формирование правовой среды для института прижизненных личных фондов — инструмента, позволяющего состоятельным гражданам выстраивать индивидуальные механизмы управления и наследования активов. Толчком к этому послужили, с одной стороны, внешние ограничения: санкционные запреты на учреждение трастов в юрисдикциях ЕС и отказ финансовых институтов обслуживать существующие структуры. С другой — постепенная эволюция российского законодательства, направленная на локализацию и адаптацию аналогичных механизмов.

Прижизненный личный фонд позволяет учредителю не только зафиксировать правила межпоколенческой передачи имущества, но и сохранять контроль над управлением активами, получая от них доход как лично, так и в пользу заранее определенных бенефициаров. При этом такие структуры рассчитаны на значительный уровень капитала — на практике интерес к ним начинается от сумм порядка 100 млн руб. и выше.

Существенным шагом в развитии института личных фондов в России стало принятие в 2024 году налоговых и правовых норм, обеспечивших фондам понятный режим налогообложения и закрепивших высокий уровень конфиденциальности.

Эти изменения стали катализатором стремительного роста рынка: по текущим оценкам, уже создано не менее 230 личных фондов, совокупный объем переданных в них активов превышает 500 млрд руб.

При этом значительная часть структур управляет капиталом от 1 млрд руб. и выше.

Учредителем личного фонда может выступать только собственник активов — как единолично, так и совместно с супругом/супругой, если речь идет о передаче совместно нажитого имущества. В состав фонда допускается внесение любых активов: денежных средств, недвижимости, ценных бумаг, объектов интеллектуальной собственности, прав требований и иных активов.

На практике одним из наиболее часто вносимых активов в личный фонд становится недвижимость — как жилого, так и коммерческого назначения: квартиры, дома, земельные участки, апартаменты, офисы, складские комплексы и гостиницы.

Передача недвижимости в личный фонд позволяет централизовать управление, упростить аренду, продажу или реконструкцию и минимизировать риски наследственных споров.

Можно вспомнить множество ярких кейсов из современной истории, в которых вопросы наследования недвижимости оказывались в центре громких конфликтов или, наоборот, становились примером грамотного планирования. В подобных ситуациях личные фонды и родственные им трастовые структуры помогают избежать хаоса — даже тогда, когда на кону стоят сотни миллионов долларов и взаимоотношения нескольких поколений семьи.

Семья Рокфеллер — один из наиболее показательных успешных примеров стратегического управления недвижимостью через личные фонды и династийные трасты. Состояние, заложенное Джоном Д. Рокфеллером еще в конце XIX века, было не просто передано по наследству, а структурировано таким образом, чтобы обеспечить устойчивое межпоколенческое управление активами, включая объекты элитной недвижимости.

Крупные объекты, такие как Kykuit Estate и Rockefeller Center, оформлялись на трасты, а не отдельных наследников, что позволило избежать внутрисемейных споров, сохранить контроль и централизованное управление, законную налоговую эффективность и защиту от внешних рисков.

Противоположный пример: после смерти известного американского музыканта Принса в 2016 году выяснилось, что он не оставил завещания, несмотря на обширное наследие, включающее авторские права на музыку и недвижимость, в том числе резиденцию Paisley Park со звукозаписывающей студией. Это привело к многолетним судебным спорам между родственниками, неопределенности в управлении активами и значительным расходам на адвокатов. Раздел имущества занял более шести лет. Если бы активы, включая недвижимость, были заранее переданы в личный фонд или трастовую структуру, это позволило бы избежать публичных конфликтов и обеспечить сохранность наследия в соответствии с волей музыканта.

Возвращаясь к российским реалиям, стоит отметить, что в случае с личным фондом после смерти учредителя право собственности на объект не переходит к наследникам напрямую — недвижимость остается собственностью фонда, а доходы от ее использования (аренда, продажа) распределяются между выгодоприобретателями в соответствии с заранее определенными правилами, что позволяет избежать споров о правопреемнике учредителя и продолжать использование объекта. В то время как наследство и судебные разбирательства — явления зачастую неразлучные.

Например, в числе недавних споров между наследниками предпринимателей, не успевших или не захотевших определить при жизни стратегию перехода имущества,— конфликт вокруг активов Natura Siberica Андрея Трубникова. Подобные ситуации также освещались в прессе после смерти Дмитрия Босова, связанного с компанией «Сибантрацит», и после кончины нижегородского предпринимателя Александра Куликова, основателя «Союз Маринс Групп». С не меньшими сложностями столкнулась семья основателя бренда «Б. Ю. Александров» после его ухода из жизни.

Во всех приведенных примерах судебных тяжб можно было бы избежать путем учреждения одного или нескольких личных фондов. Такой подход актуален также в ситуации, когда в семье есть разные интересы: один из бенефициаров хочет сохранить объект, другой — монетизировать долю.

Важным преимуществом личного фонда остается конфиденциальность: сведения об учредителе, выгодоприобретателях, содержании устава и условиях управления конфиденциальны и не подлежат раскрытию в государственных реестрах.

Однако, наверное, главный плюс инструмента — полная свобода при распределении доходов от управления имуществом.

Учредитель сам решает, кто именно будет получать выплаты, вне зависимости от степени родства, гражданства или налогового резидентства. Это могут быть члены семьи, родственники, любимые люди и доверенные лица, будущие наследники (например, внуки или правнуки). Единственное исключение — коммерческие организации. Зато благотворительные фонды могут быть упомянуты учредителем в числе получателей выгод.

При этом выплаты из фонда могут производиться на вкус учредителя в любых пропорциях. Кто-то указывает в документах такие события, как рождение внуков, кто-то — болезни, кто-то выделяет деньги на получение высшего образование и выдает их после получения диплома вуза. Напомню, правила устанавливает сам учредитель и правила игры можно менять в любой момент при жизни.

Еще одно ключевое преимущество механизма: любые доходы, полученные выгодоприобретателями, независимо от родства и налогового резидентства после смерти учредителя не облагаются налогом. С доходами при жизни нюансов больше: в таких ситуациях важно планировать, кому именно и какие доходы будет распределять фонд и будут ли получатели российскими налоговыми резидентами.

Личный фонд — это не только инструмент наследственного планирования, но и основа для выстраивания полноценной системы управления семейным капиталом (family governance). В тех случаях, когда учредитель не уверен, что наследники готовы или способны продолжать управление бизнесом, фонд позволяет решить эту сложную задачу. Особенно это актуально для семей с первым поколением капитала, где часто отсутствует устойчивая традиция передачи бизнеса, а преемники находятся на стадии становления. Личный фонд позволяет выиграть время, «страхует» активы и дает возможность выстроить мягкую, но структурированную передачу полномочий между поколениями.

Эксплуатация актива через фонд может оказаться даже более эффективной, чем личное владение.

Фонд может нанять профессионального управляющего недвижимостью, проводить комплексную реструктуризацию активов (в том числе объединение, реконструкцию, сдачу в аренду, продажу) без обязательного согласования каждого действия с наследниками. При этом попечительский совет, сформированный учредителем, получает полномочия по контролю и надзору за действиями управляющего. В этот орган могут входить как члены семьи, так и независимые профессионалы — аудиторы, юристы, финансисты, обеспечивая баланс интересов и снижая риски предвзятого принятия решений.

Доступная недвижимость

На сегодняшний день личный фонд, по сути, является самым гибким и прямым инструментом для установления индивидуальных правил наследования активов. В отличие от многих других юридических конструкций, он позволяет не просто сохранить имущество, но и четко определить, кому, как и при каких условиях оно должно перейти, и при этом сохранить контроль и конфиденциальность.

Нередко в качестве альтернативы упоминается закрытый паевой инвестиционный фонд (ЗПИФ), действительно предоставляющий высокий уровень анонимности и налоговую эффективность.

Однако ЗПИФ, несмотря на свою популярность, не слишком удачно решает задачи наследственного планирования. Это прежде всего инвестиционный инструмент, не включающий в себя встроенных механизмов передачи прав, управления в интересах бенефициаров или защиты от наследственных споров.

После введения санкционных ограничений и запрета на открытие трастов в юрисдикциях ЕС и на некоторых офшорных территориях внимание предпринимателей и частных лиц вынужденно переключилось на структуры в «дружественных» странах. В их числе — семейные фонды и трастовые решения в ОАЭ, где в ряде случаев возможно добиться налоговой прозрачности и минимизации налогообложения в зависимости от статуса бенефициаров.

Однако такие конструкции по-прежнему сопряжены с рядом рисков. Во-первых, отсутствие единой международной практики по признанию этих структур. Во-вторых, потенциальные вопросы от налоговых органов как РФ, так и стран проживания наследников, особенно если они не будут вовремя уведомлены о своих обязанностях или, что чаще, просто не разберутся в нюансах налогообложения. Все это делает передачу активов через зарубежные структуры потенциально уязвимой и труднопрогнозируемой процедурой.

Читать полностью